Это была глубокая ночь. Возможно даже, что то самое, самое тихое время, когда мать луна разгулялась на ночном небе, а все живое трепещало в ужасе перед ночными хищниками...
Вираго уже ничуть не удивила моментальная смена окружающей среды. Портал явно интересовался ее черной шкурой, то и дело бросая в различные испытания.
Сейчас волчицу перенесли в огромный, полуразрушенный замок, сквозь щели в стенах которого, пускала свои тонкие нити-лучи белая луна. Здесь пахло сырость, гнилью, могилою... Однако этот запах не напоминал ни один из тех, что доводилось чувствовать ранее, например на болотах. Здесь было нечто большее... Здесь был запах живого прошлого, живого времени.
Не ожидая ни минуты, волчица осторожно пошла вперед, оглядываясь, принюхиваясь, осматриваясь и ожидая подвоха и опасностей. Однако ни первого, ни второго все еще не было на ее пути, черная позволила себе чуть расслабиться, проявляя не дюжее любопытство к этому странному жилищу.
Говорят, что волю себе давать нельзя, ибо воля эта заведет тело и разум туда, где нет им места. Лишь на миг позабыв про след и осторожность, Ведьма смекнула, что огромные залы, комнаты и переходы давно уж превратились в монотонный коридор, окруженный и защищенный четырьмя стенами, будто заранее готовый обречь посетителей на вечные скитания, пусть даже уже и без тела.
Здесь пахло иначе, здесь было все иначе. Затхлый, холодный воздух будто сам нашептывал самке молитву смерти, тихо хихикая и подначивая ее, как будто, сделать тот самый роковой и неверный шаг.
Пульс участился, альфа чувствовала, что ее сердце, непроизвольно, начало биться быстрее, а глаза рыскали по углам, подобно шальным пулям.
Легкий ветерок пробежал погладив волчицу по хребту, будто не нарочно, желая только пригладить растрепавшиеся шерстинки. Послышалось тихое, приглушенное гудение, подобное гудению роя пчел на медовом поле. Вот только пчел не могло быть здесь, в лабиринте. Вираго остановилась, так и не решаясь опустить лапу на мощеную булыжником дорожку. Самка затаила дыхание и единственным ее отличием от вековечных статуй были бешено бегающие глаза и уши, старающиеся уловить малейшие звуки.
Щелчок стал автоматической командой, что вывела мозг из состояния шокового замешательства.
Щелчок стал командой к действию.
Щелчок стал началом конца.
Не успела Ведьма ринуться с места вперед, как перед самой ее мордой опустился тяжелый, в пол метра в диаметре, столб. Тяжело ударившись о земь, поднимая клубы каменной пыли и разрывая барабанные перепонки своим гулом, что разнесся и отозвался от каждой стены, столб поднялся на свое место, будто дразня волчицу своими действиями.
Не думая ни секунды, куцая сделала прыжок, стараясь не наступать на то место, где только что приземлилась смертельная глыба и...
И лишь лапы коснулись земли, как позади вновь раздался гул, заставляющий стиснуть зубы от боли в голове.
Колонная вновь упала, норовя придавить незваного гостя, превращая его тело в фарш из костей, мышц и внутренностей.
Вторая приземлилась перед носом самки, с разницей в несколько секунд.
Прыжок, еще один прыжок...Волчьи лапы скользили по гладким камнями, когти не могли зацепиться за их отполированные временем и смельчаками шапки. То и дело казалось, что одна из лап соскочит, проскользит чуть дальше и...
И Ведьма отметила, что темп их ускоряется по мере того, как черная продвигалась далее по лабиринту.
Медлить было нельзя.

[dice=3872-7744-2:6:24:Уйти от первой ловушки]