Лето подходило к концу. Я это чувствовал - ветер был уже не тот, в нем не было той теплоты и жара, согревающего не только тело, но и душу. Так или иначе, впереди маячили перемены, пусть и связанные с погодными условиями, но даже такая природная малость и необходимость не давала почувствовать себя вечно застывшим на пороге жизни или остановившимся в процессе. Приход осени ознаменовывал новые трудности, новые задачи, а именно - кормежка. Когда стада начнут дрейфовать в поисках пропитания, мы начнем уходить дальше, вслед за ними, чтобы прокормить друг друга. В такие моменты меня посещают мысли о том, что все мы - семья, и пусть ветер становится холодным, это чувство, словно замена ему, будет греть меня вечно.
В моих венах текла кровь охотника, что означило необходимость поддерживать себя в постоянном тонусе и энтузиазме, поэтому я решил, что практика в охотничьем деле была бы лучшим занятием для меня сейчас. По крайней мере, мне доставляло удовольствие выслеживать кроликов и зайцев, выжидать время, пока белки спустятся со своих веток в поисках корма на земле, да и в целом, я стремился анализировать их поведение, чтобы в случае неудачи знать что ожидать в следующий раз, каждый раз совершенствуя свои знания и навыки, надеясь на будущее везение.
Я шел неторопливо, стараясь улавливать каждый звук и шорох. В основном, источниками "беспорядков" были птицы, качующие с дерева на дерево и предупреждающие возможную добычу о моем присутствии. Обидно, когда твоя жертва наглеет откуда-то оттуда, с высоты, для тебя недоступной...

Я знал, что за мной, прямо по пятам, бредет волчонок, но не обращал на это никакого внимания. Не то, чтобы мне было все равно, просто меня это не слишком волновало, однако, я постепенно начал осознавать тот факт, что это неуклюжее и громко-шумящее существо может разогнать всю дичь в радиусе нескольких сот метров. Удирать не было смысла: мелочь либо погонится за мной, либо просто-напросто заблудится или наткнется на кого-нибудь кровожадного. Последнее было не совсем реально, но все же навязанное чувство ответственности присутствовало во мне и не давало никакого шанса на то, чтобы избавиться от надоедливого щенка, что-то бормочащего себе под нос. Закладывая уши назад, я пытался понять, что именно она говорит, и оказалось, что как и все в ее возрасте, маленькая волчица представляла себя кем-то большим, чем просто комком шерсти.
Меня разрывали двойственные чувства: с одной стороны мне хотелось поддаться ее игре, ведь сам я был не такой уж взрослый, и как любого молодого волка, меня тянуло обратно в детство; с другой стороны мне хотелось проучить эту самку, чтобы та больше не мешала другим в их делах. И первое, и второе было крайностями. Получается, нужно найти середину... я не любил опускаться на уровни ниже в общении с кем-либо, но здесь у меня не было такой возможности.
Резко остановившись, я шикнул на позади идущего щенка и сделал крайне настороженный вид, подняв хвост и вытянув шею.
- Ты слышишь?, - соответствуя своему поведению, произнес я, вглядываясь в лесные заросли, - Там кто-то есть...

- Нет там никого. Ты пытаешься меня отвлечь, жалкий волчишка!, - прорычала в ответ мелочь.
Я лишь искривил морду в лукавой улыбке и покосился на нее сверху-вниз.
- Думаешь?, - изменяя тоновую окраску своего голоса, превращая ее в подобие усмешки, смешанной с неким коварством, продолжал я, - Все это время отвлекаешь именно ты, мешая мне найти этого нарушителя.
Столь же внезапно ядовитая ухмылка исчезла с моих уст, и на смену ей на сцену вышла гримаса некой незаинтересованности в том, в то же время, когда ты сосредоточен на своих целях и задачах, стараясь заглушить идущие из разных сторон звуки и перестать чувствовать чужое присутствие. Последнее, опять же-таки было нереально, так как, потеряй этого щенка, я был бы обреченные душевные муки и всеобщее недоверие, что на данный момент нанесло бы моей репутации немалый ущерб. В то же время, я безмолвно предложил непоседливому зверю сыграть по моим правилам, пытаясь направить его выбор именно в сторону того, чтобы последовать за мной и слушать все, что я скажу, чтобы найти нарушителя, ведь, как я понял, это единственное, что хоть как-то мотивирует на подвиги, а раз я сейчас на стороне этой самки, то нас объединяет общая цель, ну а ввиду моей опытности и старшинства - быть может она поддастся?... В то же время, это двойная игра, включающая в себя как обучение, так и всеобщую заинтересованность: один внимает и учится, другой практикуется. Взаимный обмен: она мне - тишину и покорство; я ей - любимое занятие и опыт. В прочем, кого я обманываю? Какие на самом деле у меня есть шансы быть слышанным полугодовалым комком? Мысленно ехидно посмеявшись над самим собой, я ожидал реакции мелкой.

Похоже, некий компромисс был достигнут, однако неуемная энергия, бушевавшая внутри мелкой явно не позволяла своей обладательнице быть более сдержанной. В прочем, оно и понятно: в таком возрасте мало кто спокоен и рассудителен. Это все кровь, кровь, кипящая в жилах каждого молодого волка, поэтому, с тем, с чем ты не можешь справиться, приходится смириться и подстраиваться... Я утомленно вздохнул.
- А давай поймаем рысь! Вот все удивятся, я слышала, что она боится связываться с несколькими волками в одиночку.
И смех, и грех.
- Лучше думай о том, как бы рысь не поймала тебя, - быстро ответил я, делая акцент на слово "рысь", как на отправную точку, - К тому же, мы обходим этих кошек стороной, так же, как и они нас. Мы предпочитаем не сталкиваться и держаться подальше друг от друга, если это возможно, - спокойно разъяснял я, - Думаю, тебе должны были это объяснить.
Начиная движение вперед, я обошел волчицу сбоку и устремился дальше в лес, пытаясь сосредоточиться и уловить запах какой-нибудь дичи. Все казалось слишком спокойным, будто бы всякая живая душа либо расселась по веткам, либо спряталась в кусты, отчаянно стараясь не подавать ни звука, ничего, что бы могло выдать ее присутствие. Так или иначе, не все же может оставаться незамеченным? Некий кролик сидел подле дерева в метрах ста от нас и, видимо, слишком увлекся процессом поедания травы, чтобы понять, что за ним наблюдают.
- Лучше поймай его, - тихо произес я, оглядываясь назад на волчонка и язвительно добавляя, - Если сможешь.
Я знал, что упускал возможность для своей практики, возможность самореализоваться, но я так же знал то, что мелкая не сможет поймать этого кролика, как бы не старалась, особенно ввиду того, что я мог манипулировать ее настроением и эмоциональным состоянием, потому, я использую свой шанс сполна,  но чуть позднее - нужно только выждать время, заодно показав волчице ее настоящие возможности.

Ты действительно считаешь меня настолько глупой?
- Нет. Ты сама себе все объяснила, сама все поняла, - коротко отозвался я, переводя взгляд на дичь, и с неким предостережением в голосе, сурово добавил, - Теперь стой и жди, если не хочешь запороть мне охоту.
Оставляя щенка позади, я медленно пошел по направлению к кролику, уходя чуть в сторону так, чтобы оказаться прямиком за его спиной. Понимание того, что ушастый -  все-таки добыча не из легких, но оплошаться перед мелкой я тоже не могу, пронизывало меня на столько, что каждый мой шаг был полностью осознан и просчитан. Меня учили охотиться на таких, да и сам я неоднократно был свидетелем погонь за зайцами, которые запутывали следы и уводили волков в лесные дебри, оставляя их с носом, и сами ускользали от своей смерти. Это было часто, но не всегда. Удача способствует хищникам, чтобы те выжили, но поспособствует ли она мне, желающему теперь ни сколько попрактиковаться, сколько преподать урок?
Между нами оставалось метров двадцать, когда я сделал еще пару шагов вперед и остановился. Кролик все еще был поглощен едой, однако теперь он периодически поднимал голову и принюхивался, прислушивался, а затем снова принимался за свое занятие. Быть может он что-то чувствует? Некую опасность. Это же интуиция, инстинкт все-таки. Волновало ли это меня?, - конечно, нет, ведь мной двигали свои цели.
Я резко сорвался с места. Дичь пустилась в бег спустя секунду, но этого времени было достаточно для того, чтобы преодолеть большую часть расстояния между нами. Петляя между деревьев, он, похоже, искал свою нору, чтобы забраться в нее и спрятаться в земляных лабиринтах, однако, это была молодая особь, как я понял по манере убегать, которую застигли врасплох в самый неподходящий момент...
В конец измотанный беготней, я вернулся обратно и швырнул волчице еще живого, но уже обреченного кролика. Из жизненных артерий на его бедре и шее текла кровь, уходящая из тела постепенно, вместе с силами.
- Добьешь?, - хмуря брови спросил я у мелочи, держа лапу на все еще живом и трепещущем теле, готовом в момент сорваться, чтобы попытаться спасти свою уже ничего не значащую жизнь.

Поведение молодой волчицы вызывало во мне недоумение. Я крайне не любил подобного к себе отношения, и даже со стороны младших я бы не потерпел столь явной издевки и презрительности. Скажем так, я тоже не сахар, но принес этой непутевой пищу, предложив самой добить ее, отрекаясь от своих собственных позывов проглотить этого кролика вместе с костями, но нет, для этого щенка не существует ни рамок приличия, ни уважения к добыче. Ощутив на своем теле прикосновение маленьких лап, я брезгливо дернулся и отошел в сторону, резко опустив голову вниз и закончив страдания жертвы. Из моей пасти послышался глухой рык, предупреждающий волчонка не приближаться более ни на шаг. В конце-концов, права на добычу принадлежат мне, и раз уж мелочь отказалась от еды, то ей не достанется ни кусочка, а с пищей, что я поймал с помощью своих сил, я становился жутким собственником, как и многие другие уважающие себя и свои заслуги волки.
- Подойдешь ближе - получишь, - грозно процедил я, хмуря брови и задирая верхнюю губу, выставляя напоказ свои окровавленные клыки, - Я не собираюсь сюсюкаться с тобой.
Выгибаясь кочергой и опуская шею вниз, я, глядя исподлобья на щенка, отошел на несколько шагов влево, к старому дереву, в корнях которого было бы удобно как передохнуть, так и поесть. Я не надеялся на понимание со стороны мелкой, прекрасно осознавая то, что ее обидчивая и, в то же время, амбициозная и бунтарская натура может вырваться наружу во всем своем проявлении. Было ли мне это важно сейчас, когда мой язык ощущает сладость еще теплой крови и свежесть кроличьего мяса, столь неизбежно вводивших всю мою сущность в неких экстаз? Конечно, - нет. Улегшись между корней, я придавил бездыханное тело передними лапами с двух сторон, начиная свой пир с боков и живота.

Хоть что-то с этой неугомонной сработало. По крайней мере, разума на то, чтобы не подходить ко мне и не доставать дальше, у нее хватило, и это прекрасно - я нащупал ту границу, за которую даже эта маленькая амбициозная волчица перейти не может. Продолжая поедать свой обед, я не сводил глаз с щенка, наблюдая за тем, как проходя мимо меня, он двинулся вперед, в самый лес, опять создавая мне проблему. По крайней мере, запах ее шкуры я запомнил, но даже одно это не означало то, что мне можно продолжать свое безмятежное пиршество, ведь мелкая наверняка не запомнила той дороги, по которой мы пришли из лагеря стаи, и уж тем более, наткнувшись на кого-нибудь в лесу, сразу же побежит "в атаку", за что и схлопочет по полной. С одной стороны, мне и хотелось посмотреть на это представление, но с другой...
Разрыв небольшую яму и бросив в нее недоеденного кролика, я закопал ее обратно, примяв со всех сторон лапами землю и пододвинув побольше хвои и веток, чтобы никакой проходящий это место хищник или падальщик не смог учуять запах крови. Конечно, надеяться на то, что кто-то голодный из-за своих обостренных сенсоров не почует запах свежей плоти, было нельзя, но, по крайней мере, от случайных прохожих я точно спрятал свою добычу.
Теперь, вынужденный отправиться вслед за сбежавшей волчицей, я брел по ее следам, оставленным на земле, и запаху, оставшемуся на ветках кустов и листьях, а затем, услышал, как мелочь с каким-то безысходным пищанием произнесла мое имя, и что-то пробормотала дальше, что-то, что я уже не расслышал. Теоретически, я предполагал, что причиной, по которой я не вижу нужного мне объекта, стало дерево, с корнями вверх, а не как принято вниз. Ухмыльнувшись и вкушая долгожданное торжество души, я подошел к яме, в которой когда-то находились те самые корни, того самого поваленного дерева.
- Ну и что мне с тобой делать?, - задумчиво произнес я, отдавая должок тому занудному приставанию и пренебрежению со стороны волчицы.
Улегшись на краю "обрыва", я смотрел на несчастного волчонка и боролся с тем, что в какой-то момент, казалось, просто взорвется внутри меня. Что-то черное и до боли сладкое, сродни ощущению расправы над другим, но лишь с той разницей, когда это действо доставляет удовольствие... Я не был таким по своей природе, а потому, мне пришлось приложить усилия для того, чтобы совладать с этими ощущениями и не поддаться им...
- Я предлагаю тебе сделку, - как ни в чем не бывало продолжил я после минуты внутренней борьбы, - Взамен на твое спасение и часть того кролика, которая до сих пор осталась нетронутой, ты прекратишь меня донимать и будешь делать то, что я тебе скажу, по крайней мере пока мы находимся здесь. Что скажешь?

Неродивый щенок был словно игла дикобраза в пятой точке, до чего хотелось избавиться от такого досадного приобретения. Язва еще та, и это, признаться, бесило на столько, что хотелось забрать свои слова назад и уйти восвояси - не мое это дело, за молодняком следить, да и вообще, откуда у меня взялось это бешеное чувство ответственности за того, кто мне никто? Но делать нечего - свое слово я держу. Пренебрежительно задрав верхнюю губу, оголяя левый клык, я сполз по склону в яму. Да уж, я лишь ушами доставал до ее краев.
- Если ты думаешь, что я настолько мелочен, то ты сильно заблуждаешься на мой счет, - язвительно отвечал я на просьбу волчицы не говорить ничего отцу, - Поэтому, будь паинькой и умолкни, наконец.
Я уже знал, что нужно делать для того, чтобы вытащить самку из этой "пропасти". Подойдя к ней сбоку, я захватил челюстями место  на ее холке, которое было предназначено для "переноски" щенков их матерями, попытался поднять тело вверх и был искренне удивлен тому весу, который достигает молодежь в полгода. Благо, еще только спускаясь в яму, я приметил некий выступ земли, не столь широкий, но надежный, и на нем вполне могла бы уместиться эта маленькая волчица. Аккуратно протащив щенка за собой к этому выступу, я поднапряг мышцы шеи и затащил самку на него, а затем, выбравшись самостоятельно из ямы, затащил ее тем же способом (за холку) наверх.
- Половину своей части уговора я сделал, - незаинтересованно проговорил я, глядя в глаза волчице, - Вторая половина лежит у того дерева. Если найдешь - она твоя. Если ты выполняешь свою часть, я довожу тебя до дома, если же нет - мне будет все равно на то, что здесь произойдет.
Последние слова не были угрозой, просто, когда внезапно тебе становится абсолютно все равно на то, что происходит, тебе становится автоматически плевать на всех тех, кто в этом задействован. Да и ожидать от глупенькой малышки, полной амбиций, принятия каких-то осознанных и продуманных решений - все равно, что ждать у моря погоды, но возиться с щенком я тоже не собирался - все равно она меня не слушает.

Слова щенка относительно порчи шкуры я пропустил мимо ушей, лишь презрительно фыркнув в ответ.
Неужели это то, о чем ты можешь сейчас думать?
Последние несколько минут я не чувствую ничего, кроме презрения к этой волчице. Хоть она и мала, и я прекрасно понимал то, что ее может переполнять детский эгоцентризм, я не мог позволить ей такое поведение, не мог с ним смириться, потому что сам себе такого не позволял. И, раз чувство уважения к другим, стоит для меня порой превыше остальных чувств, я определенно злился на эту мелкую за то, что она не вела себя подобающе: так же, как я, не отвечала мне тем же.
А должна?
Глубоко вздохнув и чуть прикрыв глаза, я пытался успокоиться, однако дальнейшие слова малышки вернули все на круги своя:
- Но у меня есть условие: ты не отводишь меня домой, а берешь с собой на охоту, разведку или чем ты там заниматься планировал? Обещаю, что не буду на тебя кидаться, герой.
Вздумала торговаться со мной?
Раскрыв и тут же сузив глаза, я посмотрел на волчицу так, будто бы разрываю ее по частям, пытаясь докопаться до истины, происходящей внутри нее. Энергетически сильный оппонент мне в этот раз достался, хоть и такой неопытный и полугодовалый.
- Вместо того, чтобы отправиться домой с набитым желудком, я вернулся за тобой и вытащил тебя из ямы, ко всему прочему отдав половину своего обеда, - отреченно говорил я, глядя вверх и в сторону, - Как ты думаешь, имеешь ли ты право ставить мне условия?
Следом после своих слов, я вновь вернул взгляд на щенка. Если она будет думать, что все происходящее сходит ей с лап, то она ошибается, и, если я не преподам ей урок вежливости, то, по крайней мере со мной, она будет продолжать вести себя так же. В каждых взаимоотношениях есть своя культура, свое равновесие, и в данный момент я пытался сделать перевес на наших весах в сторону этого равновесия. Что ж, посмотрим, решит ли маленькая самка эту задачу.
- Нет, - ответил я на последующий вопрос про смерть от обилия земли, - Но, если будешь есть только землю, а не самого зайца, то вполне возможно, что да.

Дальнейшее поведение волчицы изменилось радикально. Так или иначе, в своих выводах она как была щенком, так и осталась. Лишь ухмыльнувшись в ответ, я решил промолчать - я еще в самом начале знал, что нет смысла с ней связываться, да и свою политику я не изменю, даже в отношении младших особей, которым, по сути, нужно больше снисхождения. Хоть я и рос в атмосфере любви и дружелюбия, все же никто не давал мне поблажек и не сажал себе на шею. Эта маленькая волчица решила задачу своим способом.
- Пойду утоплюсь, ледяной Велес, - пробурчала самка напоследок.
- Удачи, - незаинтересованно и равнодушно отозвался я, отворачиваясь от щенка и устремляясь в направлению лагеря стаи.
Расставил ли я свои сети в этот раз? - нет. Откровенно говоря, и не собирался... В любом случае, дальше границ стаи щенок не уйдет, а у меня будет возможность оповестить ее родителей об этой проблеме. Быть может я и схлопочу по ушам за свою безответственность и за то, что бросил маленькую волчицу одну в лесу.  Мои ли это были изначально проблемы? - нет, поэтому, если мне все-таки попадет, в ответ попадет тому, кто изначально был невнимателен, да и самой самке, в общем-то, тоже - за непослушание. Это был бы хороший обмен, которым я был доволен, и я на который я был готов пойти с учетом того, что страдать буду не один. Впрочем, оставленные мною следы помогут заплутавшей мелкой выйти из лесного плена.

___
Конец

Отношение со стороны Велеса: В ней есть хорошие черты, но она слишком дерзка и не знает меры. Была бы малышка постарше, то, вероятно, мы бы сработались. Хотя, может быть оно так и получится, если детская ненависть ко мне не заставит ее рассуждать иначе.